Сергей вышел из поезда на заснеженном перроне, и морозный воздух обжёг лёгкие. Он шёл по знакомой с детства улице, и каждый шаг возвращал его в прошлое. К отцу он ехал не просто так — нужно было обсудить важное решение, и только суровое, испытанное мнение родителя могло дать ему уверенность. Батя, Александр Иванович, всегда был для него не просто отцом, а олицетворением той эпохи, когда мужики воспитывали детей без сюсюканий, но с железной принципиальностью.
Дом стоял на окраине, такой же крепкий и неуютный, как его хозяин. Сергей вошёл в прихожую, и запах лаванды и старого дерева охватил его словно объятие. Батя сидел за кухонным столом, чистя картошку — привычное, годами отточенное движение. Его руки, покрытые шрамами и мозолями, говорили о жизни куда красноречивее любых слов. "Ну что, приехал, сынок?" — прозвучал его низкий голос, и в этих словах была вся их история: строгость девяностых, тяжёлый труд и та самая, невысказанная любовь, которую Сергей научился понимать только с годами.
