Мадлен прижалась лбом к прохладному стеклу такси, наблюдая, как знакомые улицы проплывают мимо, словно страницы старого фотоальбума. «Извините, — тихо сказала она водителю, — не могли бы мы сделать небольшой крюк?» В её голосе слышалась лёгкая дрожь, выдавшая целую жизнь воспоминаний, сконцентрированных в этом городе. Она назвала несколько адресов — не туристические достопримечательности, а тихие скверы, маленькие кафе и тот самый мост, где полвека назад ей впервые сказали о любви. Это была не просто просьба о более длинном маршруте; это было её последнее путешествие в прошлое, бережный сбор самых дорогих фрагментов своей парижской истории перед тем, как навсегда оставить их позади.
Водитель, пожилой мужчина с добрыми глазами, лишь кивнул, поняв всё без лишних слов. Он свернул с главной магистрали, и город начал медленно раскрываться перед ними в ином, более интимном свете. Мадлен закрыла глаза, слушая знакомый шум Парижа, и в её памяти оживали голоса, смех, давно ушедшие лица. Каждая остановка, каждый поворот становились тихим ритуалом прощания. Она не просто смотрела на места — она прощалась с молодостью, с любовью, с самой собой, которая когда-то гуляла по этим тротуарам с лёгким сердцем и беззаботной улыбкой. Эта поездка стала её личным, проникновенным венком, возложенным к подножию целой жизни.
